Разум растений. Интервью с травником Стивеном Бунером

Типичная беседа Стивена Харода Бунера начинается с темы растений, затем ботаника используется, как язык для обсуждения медицины, поэзии, восприятия, экологии, диеты, психологии, интоксикации, мифологии и других областей знания. Стивен Бунер является автором более двадцати книг и множество статей, в которых растительная медицина рассматривается, как с точки зрения строгого научного метода, в котором он выделяет алкалоиды и фитонутриенты, так и с традиционной точки зрения коренных народов, в которой целые растения рассматриваются как разумные формы жизни. 

Журналист: Не могли бы вы объяснить, как вы заинтересовались растениями? Было ли конкретное событие или информация, которые вызвали ваш интерес? 

Стивен: Я родился в 1952 году. Тогда на планете было всего около 2,5 миллиарда человек (по сравнению с почти 8 миллиардами сейчас). Было еще много дикой земли, мест, куда люди не ходили, и я проводил в них много времени. В то время я ощущал настоящее чувство общения с дикими пейзажами, своего рода прикосновение, которое, как мне кажется, большинство людей ощущает естественно (хотя они редко говорят об этом, кроме как в самом общем смысле). Когда мне было 20, я переехал в высокогорный Колорадо и стал проводить все больше и больше времени в экосистемах диких лесов. И у меня начались необычные переживания, чем больше я позволял себе погружаться в природу, тем мене становился умственным, но более открытым, мои чувства становились более живыми. Время от времени я впадал в состояние своего рода сна, когда растение, которое привлекло мое внимание, сообщало невероятно подробную информацию о своем лечебном применении. Это было похоже на сидение за чашкой чая с другом и веселую беседу. Ну, конечно, наша культура категорически отвергает подобные вещи, считая их своего рода антропоморфной проекцией, иррациональной фантазией. Тем не менее, опыт продолжался, и информация, которую я получал, когда консультировался с лекарственными травами, оказалась верной.

Я по натуре чрезвычайно любопытен и не склонен к редукционному мышлению, поэтому я начал исследовать свой опыт. (Конечно, все это было до Интернета.) В подвале библиотеки Университета Колорадо я нашел огромное количество этноботанических текстов, содержащих интервью с племенными народами Северной Америки, среди которых было много тех, кто использовал и знал растительные лекарства. Все они описали похожие опыты. Когда их спросили, откуда они получили свои знания о растительных лекарствах, все они ответили: от растений - во сне или видении. 

С годами, когда я исследовал этот вид передачи информации, я обнаружил, что это корень большинства знаний, даже среди ученых. Оказывается, такого рода сновидения очень распространены среди математиков (которые часто воспринимают числа, как живые) и таких ученых, как Барбара МакКлинток, получившая Нобелевскую премию за свою работу с кукурузой. Она сообщала довольно ясно, как кукуруза общалась с ней. 

На собственном опыте я обнаружил, что растения - это очень дружелюбные, разумные формы жизни, родственные нам и вполне способные общаться со всеми формами жизни вокруг них. Это, конечно, подтверждено многочисленными исследованиями. Нейробиологи растений теперь понимают, что корневая система растений - это высокоразвитый мозг, очень похожий на наш, и использующий те же нейрохимические вещества, что и мы.  Тем не менее, очевидно, что наш текущий подход к миру природы - неразумен и не является устойчивым образом жизни. Мы видим результаты этого повсюду вокруг нас; будущее выглядит не очень хорошо. 

Журналист: Какие научные эксперименты показали, что растения демонстрируют некоторую форму интеллекта? 

Стивен: Я не такой уж большой поклонник редукционной науки, которая представляет собой лишь небольшую часть того, что раньше называлось естествознанием. Разрезать друга, чтобы посмотреть, что в нем движет, мне никогда не нравилось. Несмотря на это, я прочитал много научных исследований, возможно, около 35000 журнальных исследований за последнее десятилетие. В начале 20 века Джагадис Чандра Бозе проделал большую работу над растениями, которая до сих пор очень актуальна, хотя и потеряла популярность, когда воцарилось более редукционистское мышление. Люди, изучающие аллелопатию, обнаружили, что растения очень коммуникативны, что они используют химические сигналы, чтобы поговорить со всеми другими растениями в экосистеме, в которой они находятся, о том, что происходит. Они посылают химические «слова», рассказывающие о конкретном насекомом-хищнике, который, возможно, поедает их, производит и затем выделяет соединения, которые отпугивают насекомое или даже вызывают другого хищника способного истребить это насекомое. Они отправляют всю эту информацию на все остальные растения в регионе. Если другие растения болеют, растения будут производить и выделять соединения, необходимые для их лечения. Нейробиологи растений обнаружили, что система мозга растений обширна, что они обладают памятью, планируют будущее, учат новые поколения, являются создателями сложных инструментов и пользователями (их химические способности намного превосходят наши собственные) и имеют нейронные сети, которые совершеннее чем наши собственные.   

Следует иметь в виду, что дело не в самом мозге, а в нейронных сетях, которые формируют наш мозг. Мозг - это просто орган, в котором находится нейронная сеть. Выньте ее из мозга, и она будет идентична по внешнему виду и функциям корневой системе растений. И хотя наша нейронная сеть ограничена размером нашего черепа, нейронная сеть растений, хранящаяся в почве, вообще не ограничена. Некоторым корневым системам осины более 100 000 лет, и они занимают сотни акров земли. 

Журналист: Какое значение имеет интеллект растений с точки зрения размышлений о мире природы и нашей связи с ним?  

Стивен: Мы находимся в процессе смены парадигм. Старая редукционная механистическая парадигма, которая рассматривает Землю, как шар неразумных ресурсов, с которыми мы можем поступать как угодно , достигла своих пределов. Она разрушает способность большинства форм жизни к выживанию на планете. Более молодые и менее ограниченные в умственном отношении ученые во всех областях обнаруживают, что окружающий нас мир сильно отличается от картинок, созданных редукционистами (и научивших всех нас верить). Всякая жизнь разумна, ни одна из них не является механической, и вы не можете использовать экосистемы планеты в качестве ресурсов для неограниченной добычи.  

Понимание того, что растения очень умны (что каждая форма жизни на самом деле очень умна и коммуникативна), вызывает фундаментальный сдвиг в нашей человеческой ориентации.  Мы как вид неосторожны и фактически не заботимся о других формах жизни на этой планете. Но если мы убьем их, мы убьем себя. 

Выводы новых исследователей не сулят ничего хорошего для старой системы, но эта старая система будет очень сильно бороться за то, чтобы оставаться на месте. Просто так все работает. 

Журналист: Какое значение имеет интеллект растений в шаманских обществах? Можно ли утверждать, что современная наука раскрывает то, что шаманские культуры знали все это время? 

Стивен: Все люди с рождения осознают, что Земля и все на ней - живое. Четырехлетние дети, естественно, знают это. Но наше современное общество насильно объясняет, что мир мертв. Древние культуры и культуры коренных народов никогда не убивали эту чувствительность, а наоборот, развивали ее. На самом деле мне не нравится термин шаманизм, поскольку он относится к определенной культурной практике, расположенной в Сибири, но я знаю, что вы имеете в виду. Культуры коренных народов, которые понимали, что мир жив, действительно регулярно участвовали в сновидениях и видениях, в которых им напрямую передавалось знание о мире и жизни вокруг них; они были вплетены в жизненную сеть планеты, а не отделены от нее. Это знали не только местные культуры, но и все древние культуры, независимо от того, насколько развитыми они стали.  

То, что мы называем наукой, прошло долгий путь. И да, теперь они возвращаются к тому, с чего мы начали давным-давно, осознавая, что вся природа живая, разумная и осведомленная. Что мы всего лишь одна часть очень большого жизненного сценария ... и не такая уж важная часть, когда дело доходит до нее. Мы всего лишь одна форма жизни. И все же механический образ мышления, который формировался за последние два столетия, придется долго разрушать.

Журналист: Есть ли более широкие философские последствия, связанные с интеллектом растений? Меняет ли это каким-либо радикальным образом то, как мы должны думать о сознании? 

Стивен: Конечно, есть философские подтексты. Монотеизм и наука приняли идею о том, что люди особенные, отличные по природе и сущности от всех других форм жизни на Земле. Но это не так. Во многих отношениях самое сложное, с чем сталкивается любой человек, - это собственная неважность. Насколько же трудно будет для всего вида столкнуться с этим утверждением и захотеть измениться?